Никакая инвеcтиционная компания в рутине обыденноcти не cпоcобна подняться до полета инновационной мысли. Поэтому инноватору недостаточно иметь прекрасную идею. Она должна быть реальным продуктом, и, главное, чтобы инвестор мог понять это ясно и сразу.
На системную модернизацию страны, о которой сегодня так много говорят, по оценкам специалистов, необходимо около 4,5-5 триллионов долларов. Это больше трех ВВП России, и естественно, нам необходимо прибегать к внешним заимствованиям. Готова ли к этому Россия, т.е. не только чиновники, принимающие решение, но и общество в целом?
Недавно Институт социологии РАН опубликовал доклад о том, как россияне воспринимают модернизацию: и как слово, и как процесс. Социологам по результатам этого исследования задали вопрос — сколько у нас времени: по настроениям, тенденциям, намерениям людей? Они ответили: если не форсировать события, то к 2025 году «модернизация» будет воспринята 70% населения как свой, понятный и нужный лозунг. Если события форсировать, могут возникнуть серьезные проблемы. Иными словами, социологи говорят о необходимости «консервативной модернизации». Но уже сейчас Россия испытывает давление со стороны трех мощных и очень динамично развивающихся центров — Европы, Америки и Китая. Есть ли у нее 15 лет на «консервативную модернизацию»?
У нас по-прежнему существует иллюзия, что Россия является страной с колоссальными, доступными и дешевыми ресурсами. И только управленческие пробелы не позволяют нам этим в полной мере воспользоваться.
Интересно в этой связи выступление президента Дмитрия Медведева, касающееся поиска инструментов идентификации государства. В определенной степени это можно экстраполировать на два понятия — экономику и инновации. Если мы как государство, как совокупность хозяйствующих субъектов, как регуляторы, не сможем правильно стимулировать процесс к инновациям, участь нашей экономики будет печальна.
Когда мы говорим о себе как о стране с ресурсами, что за этим стоит? Природный газ? По его стоимости 45% мировой добычи находится в странах, где газ в разы дешевле, чем у нас. Электроэнергия? Здесь по стоимости мы уверенно находимся на уровне США, обгоняем Китай и непреклонно приближаемся к Восточной Европе. Во многих случаях стоимость грузоперевозок у нас в три раза выше, чем аналогичных грузоперевозок в США. Что касается строительства в РФ, то по большинству объектов она на 30–40% выше, чем в Европе, и в два раза выше, чем в Китае.
У нас уже нет инструментов, чтобы развивать экономику базовых отраслей, полагаясь на дешевые ресурсы. Реально, в объемах, они существуют, но их стоимость нивелирует это преимущество. По сути, современная Россия является страной с элементами развивающейся экономики, но ведем мы себя (по менталитету, по принципам принятия решений) как страна с экономикой развитой.
В последние годы много говорится о том, что Россия не должна быть сырьевым придатком, не должна зависеть от нефти. Все понимают необходимость диверсификации нашей экономики. Но, возможно, в кризис заниматься диверсификацией производственно-хозяйственных систем (ПХС) – а этот термин относится не только к предприятиям – уже поздно. Необходимо усиление специализации – то есть повышение конкурентоспособности на тех направлениях, в которых ПХС наиболее сильна и которые имеют определенные перспективы в плане получения прибыли и доли рынка.
Даже в нефтегазовом секторе у нас далеко не все благополучно. Необходима масштабная программа частно-государственного партнерства по развитию данной отрасли, снижению себестоимости, что также невозможно без инноваций. Другая область, где у нас есть большие перспективы, – это традиционная для нашей страны сфера наукоемких технологий, хотя с каждым годом перспектив становится все меньше и меньше. Главная проблема — взаимное непонимание авторов инновационных проектов и инвесторов.
Еще в 2004 году компания ICM Research провела в России масштабное исследование, которое привело к неутешительному выводу. Как оказалось, причины низкой востребованности инновационных технологий в нашей стране кроются в отсутствии понимания их ценности со стороны потенциальных потребителей. Понимание же отсутствует из-за того, что научно-исследовательские организации не имеют элементарных навыков презентации своих разработок. Кроме того, в сфере бизнеса почему-то укрепилось мнение, что отечественные ученые не умеют работать по-современному и им нечего предложить бизнес-сообществу.
За прошедшие после этого исследования шесть лет в России практически ничего не изменилось. В большинстве своем представители проектов, заявленных на венчурных ярмарках, не могут ответить на элементарные вопросы об экономической эффективности предлагаемых нововведений, не могут обосновать необходимые объемы инвестиций. Порою даже на стендах уважаемых вузов слово «инвестиции» пишется через сплошные «и». Серьезную проблему составляют и вопросы законодательной защиты авторских прав российских ученых. О многих разработках, имеющихся у инноваторов, никто из финансовых инвесторов и потенциальных заказчиков ничего не знает, потому что разработчики нередко держат свои проекты «под сукном», опасаясь лишиться права собственности на них.
Многие частные инвесторы (не имею в виду региональные венчурные фонды) вопрос финансирования научных исследований, опытно-конструкторских работ или опытно-промышленных испытаний ставят следующим образом: «Мы выделяем деньги, а потому имеем полное право собственности на результат исследований».
Инвесторы считают такой подход справедливым, но, в сущности, его тоже надо менять. Он не эффективен, как и всякий императив. Значительно продуктивнее попытка посмотреть на ситуацию глазами своего партнера-ученого, осознать, какие движут им интересы, пойти навстречу. И здесь как раз возникает потребность в «третьей стороне» – необходим инвестиционный консультант, который поможет разработчику и инвестору найти общий язык. К сожалению, подобная практика в сфере наукоемких технологий в нашей стране достаточного распространения еще не получила.
Многие разработчики обращаются к бизнесу с просьбами выделить деньги на развитие идей и дальнейшие исследования. Но при этом их внимание сконцентрировано на чисто научных, а не финансовых аспектах собственного исследования. Они совершенно не понимают, каков ожидаемый экономический эффект от их предложения? Сколько средств необходимо вложить? Каковы рентабельность и срок окупаемости проекта? В чем заключается выгода инвестора?
В современных условиях мало генерировать ценные идеи, нужно еще уметь подготавливать проект, формулировать свою позицию, в том числе, и по условиям сотрудничества. А уж потом, в ходе переговоров, консенсус найдется. Не с первым инвестором, так со вторым...
Важно понимать: если инвестор отказывается продолжить разговор с инициатором проекта, то это, скорее всего, ошибка самого инициатора. Инвестора нужно убедить в перспективности проекта, в том, что он детально просчитан, и вы знаете, сколько нужно денег, как ими распорядиться и когда будет отдача. И ни у одного инвестора нет времени, сил и желания делать эти расчеты за инициатора проекта.
Также хочется надеяться, что региональные венчурные фонды при сотрудничестве с опытными инвестиционными компаниями помогут хоть как-то сдвинуть ситуацию с «мертвой точки». Умение договариваться необходимо всем – инноваторам, инвесторам и России в целом.
1. Превратите идею в формализованный продукт.
2. Определите точный объем финансирования и сроки окупаемости проекта.
3. Наметьте источники финансирования (к кому вы будете обращаться — профильные предприятия, частные лица, инвестиционные фонды, региональные венчурные фонды и т.д.).
4. Определите «счастье инвестора» — в чем будет выгода инвестора от работы с вами?
5. Четко обозначьте условия, на которых желательно получить ресурсы (долговое, долевое финансирование, ставки, сроки, правовая юрисдикция).
6. Подготовьте презентационные материалы. Помните, что презентация должна уложиться в 5 минут, при этом четко обозначить все важные для вас моменты.
7. Проведите презентацию для инвесторов.
8. Запаситесь терпением.
9. Не можете что-то сделать сами, обратитесь к профессионалам.