Из России закончился отток «мозгов». Начался обратный процесс

Пo данным Миниcтерcтва oбразoвания и науки РФ, тoлькo c 1999 пo 2007 гoд из Рoccии уехали на пocтoяннoе меcтoжительcтвo oкoлo 25 тыc. ученых, еще oкoлo 40 тыc. ежегoдно работают на зарубежную науку по контрактам. Начиная же c 1990 года чиcло покинувших Роccию ученых превыcило 100 тыcяч.

А вот доктор экономичеcких наук, профеccор, замеcтитель директора Института США и Канады РАН Виктор Супян уверяет, что цифра эта занижена минимум в два раза.

- Нет абсолютно точной информации о масштабах реальной «утечки умов» из России. Это связано с тем, что многие российские ученые формально не эмигрируют за рубеж, а уезжают на работу по контракту, хотя временный статус такой работы часто перерастает в постоянный. Виктор Калинушкин, председатель профсоюза научных работников России, к примеру, полагает, что за последние десять лет работу за рубежом нашли от 500 до 800 тыс. российских ученых. Западные оценки скромнее - максимум 200 тыс. По оценкам профессора Ушкалова, за 90-е годы число выехавших за рубеж ученых и специалистов из оборонных НИИ и предприятий ВПК составляет не менее 70 тыс. человек. Только за период 1991 - 1996 гг. из Всероссийского научно-исследовательского института экспериментальной физики (Арзамас-16), который является ведущим российским центром по ядерным исследованиям, за границу выехали более 5 тыс. специалистов. В 1992 - 1993 годах из НПО «Импульс», специализирующегося на производстве систем наведения, электронно-оптического и другого электронного оборудования преимущественно военного назначения, за рубеж уехали 1800 ученых и инженеров. За десять лет (с середины 80-х до середины 90-х годов) Российский научный центр вирусологии и биотехнологии («Вектор»), занимающийся в том числе и разработками в области биологического оружия, покинули 3500 человек. Главная причина - резкое сокращение государственных ассигнований на научные исследования и разработки. Уровень зарплаты ученых в 2002 г. в среднем составлял 60 - 100 долл. в месяц. Сегодня - уже 1000 долларов, но это все равно мало: например, в США средняя зарплата научного работника 5 - 7 тыс. долл.

По мнению профессора Супяна, для того чтобы вернуть ученых в Россию, необходимо в 4 раза повысить уровень зарплаты молодым исследователям. Впрочем, разразившийся мировой финансовый кризис уже внес свои коррективы в этот процесс. Как уверяет пресс-секретарь Сибирского отделения Российской академии наук Мария Роговая, за последний год практически во все 20 институтов Сибирского отделения вернулись ученые из эмиграции. К сожалению, точного учета не ведется даже в академии. Тридцатидвухлетнему кандидату химических наук из Москвы Алексею Стрелецкому могут позавидовать многие молодые ученые России. Еще бы, он работает в крупнейшей в стране «Российской корпорации нанотехнологий» (РОСНАНО) главным экспертом в департаменте научно-технической экспертизы.

Да, везение в его жизни, как он сам считает, дважды случалось. Первый раз - когда выпускник тульского провинциального колледжа смог пробиться через огромный конкурс (7 человек на место) и поступить в Московский государственный университет на новый междисциплинарный факультет наук о материалах, организованный академиком Ю.Д. Третьяковым. Этот факультет выпускает специалистов в области материаловедения сразу нескольких направлений: химии, физики и механики. За 5 лет обучения из 25 его сокурсников университет смогли закончить лишь 14 человек, и не потому, что учились плохо, а потому, что их не просто учили, а специально готовили к большой фундаментальной науке. Существовала жесткая оценочная рейтинговая система, которая не давала студентам спокойно учиться «от сессии до сессии». С первого же курса студенты приобщались к работе в научно-исследовательских лабораториях. Каждые полгода на факультете проводились студенческие научные конференции, где студенты докладывали результаты своих исследований. Как правило, уже к окончанию факультета многие из выпускников имели более десятка публикаций в ведущих научных журналах.

Второй раз Алексею повезло с научным руководителем - Ольгой Васильевной Болталиной. Сейчас она живет и работает в США в Колорадском университете, а в конце 90-х годов прошлого века молодая профессор Болталина, сотрудник лаборатории термохимии химического факультета МГУ, собрала группу наиболее перспективных с научной точки зрения студентов Московского государственного университета и вовлекла их в свою международную работу над фуллеренами. Каждый год на протяжении учебы в аспирантуре Алексей проводил 3 - 4 месяца каникул не на море, а в лабораториях английского университета Варвик у профессора Томаса Древелло, а затем в лаборатории датского университета Орхус, изучая находящиеся на острие интересов нанотехнологических разработок уникальные шарикоподобные молекулы фуллеренов. Собранных материалов Алексею хватило для того, чтобы защитить кандидатскую диссертацию на Родине. Применявшийся Алексеем новейший способ исследования этих веществ - метод масс-спектрометрии «мягкой ионизации» - был отмечен Нобелевским комитетом, в 2002 году присудившим японскому и американскому ученым Премию за разработку этого метода.

- Работой я был очень доволен. Еще бы. Я строил планы продолжить работу в Англии, сидел и ждал визы, для того чтобы присоединиться к группе профессора Древелло. Все было готово - все договоренности, условия устраивали и меня, и профессора, и университет. Я ждал вызова 4 месяца. И вот мне звонят из Англии и говорят: «Алекс, извини, у нас ничего не получается. Политика вмешалась». Надо заметить, что в истории российско-европейских отношений это случается довольно часто, а заложниками становятся зачастую ученые. Увы. Стоит добавить, что после этого случая профессор Древелло, в команде которого я числился, тоже вернулся на родину в Германию.

Но жизнь не остановилась. В университетскую лабораторию Алексей возвратиться уже не мог из-за отсутствия жилья и средств на его аренду. Молодой ученый продолжил свое профессиональное развитие в московской компании «АСИНЕКС», создающей инновационные биологически активные вещества, перейдя, таким образом, из сферы науки в сферу коммерциализации научных разработок. Направление, которое поручили молодому ученому, - доклинические испытания новых лекарственных веществ - было не только очень перспективным, но и весьма привлекательным для иностранных партнеров. Стажировка по новой специальности в Калифорнии открыла для Алексея мир крупных наукоемких исследовательских корпораций. Желание работать в такой корпорации привело Алексея в компанию «Самсунг». Переезд в Корею Алексей обдумывал уже вместе с молодой женой Марией.

- Уехать работать в Корею очень просто, нет никаких бюрократических проблем. Сегодня - запрос, через несколько дней - виза. Вот с таким чувством мы и отправились открывать новую для себя страну. Загадочную, но очень интересную. Мой контракт был заключен на два года, и мы надеялись, что за это время нам удастся продвинуться вперед. Увы, нашим планам не суждено было осуществиться. Через год кризис добрался и до Кореи, местная валюта, так же как и российский рубль, резко обесценилась, и наш контракт не был так выгоден, как раньше. К тому же европейцам очень трудно приживаться в Корее, вот и нам с женой не удалось привыкнуть. Через год мы решили вернуться в Москву.

Свое стремление работать за рубежом Алексей объясняет косностью российской науки. И тому есть три причины.

Первая - слишком медленно в России принимают решения чиновники от науки, а сама система слишком бюрократизирована. Для того чтобы в России получить деньги на исследования, необходимо заполнить огромное количество справок, запросов и ходатайств. Ну а про отчеты об использовании средств ученые шутят, что деньги по грантам выделены не на науку, а на написание отчетов.

Вторая - получить необходимые реактивы в России чрезвычайно сложно. И третья - получить оборудование для лаборатории - это вообще из области фантастики. Вот и стремятся молодые ученые уехать туда, где сервис более развит.

- За границей оседают в основном те, кто только что получил диплом. Они едут туда получить степень, что занимает несколько лет. Времени этого хватает, чтобы акклиматизироваться и привыкнуть к местным условиям и традициям. Но, честно говоря, условиям жизни нынешнего постдока не позавидуешь. Сегодня он в Германию приехал, заключил контракт на два-три года, а затем вынужден переезжать в другой исследовательский центр, возможно даже, в другую страну. Плюсы работы в России тоже есть. Во-первых, ты здесь дома. Во-вторых, ты знаешь, как двигается процесс, и можешь его спланировать, при этом можешь планировать и свою жизнь. И все же наука интернациональна. Невозможно сказать однозначно, где лучше работать российскому ученому. У каждого - свои цели и задачи. Нельзя также сказать - из наших ученых на Западе выкачивают знания или это наши ученые используют заграничную базу для своей работы. Даже работая в интернациональной команде, каждый исследователь работает на себя как в финансовом, так и в профессиональном аспектах.

К сожалению, из-за финансового кризиса Алексей оставил фундаментальную науку, сейчас он, как говорят специалисты, в индустрии, т.е. занимается внедрением разработок ученых в производство. И, как он уверяет, скорее всего пути назад не будет. Слишком сложно вернуться в науку. Причина, которую привел Алексей, судя по всему, тоже интернациональная - и индустрии ученый своими знаниями зарабатывает себе на жизнь, а в академии ученый знаниями зарабатывает на другие знания. И все же, по мнению Алексея, в российской науке в последнее время происходят заметные перемены.

- Науку в России можно поднять. И это потихоньку происходит. Это в 90-е, когда все рушилось, народ уезжал в поисках лучшей доли, а сейчас и гранты появились, и даже квартиры предоставляют молодым ученым. Так что и в России можно делать науку. Более того, я могу предположить, что скоро мы можем получить обратный приток ученых в Россию. Конечно, вернутся не все, а только те, кто не смог сделать себе имя на Западе. Ученые - это люди интернациональные, как я уже говорил. Сегодня в любой группе исследователей можно встретить ученых из Америки, Китая, России, и это очень хорошо, потому что идет обмен опытом.

И все же главное, что может заставить вернуться большинство ученых на Родину, по мнению Алексея, - это условия. Если перемены, которые наметились, не остановятся, а новые проекты, в том числе и Сколково, останутся не на бумаге, то у российской науки есть все шансы не только на возрождение, но и на головокружительное возвращение на мировой Олимп, и на привлечение мировых светил. Как заявила Эстер Дайсон, основатель венчурного фонда EDVenture, «Я уже получила два резюме от людей, которые хотят вернуться в Россию. Один из них очень важный человек, и я не могу сказать его имя. А другого вы не знаете, поэтому его имя вам ничего не скажет. Сколково станет брендом, и людям интересно в этом участвовать. Кроме того, сейчас не так просто найти новую работу в США. Все это очень волнует: ведь это намного интереснее, чем, допустим, создавать новую модель телевизора для богатых американцев в Силиконовой долине в Америке. Лучше вернуться в Россию, где ты родился, и попытаться сделать ее такой, какой ты хочешь. Это своего рода вызов».

Вот и Алексей с Марией планируют остаться в России, чтобы продолжить здесь свой профессиональный путь.